Никто из офицеров первой роты не выражал с такой ясностью свой личный облик и принадлежность свою к породившей его среде, со всеми ее понятиями, речью, внешним обликом, жестами и традициями, как прапорщик Быховец. Одного взгляда было достаточно для того, чтобы безошибочно распознать в нем бывшего семинариста, сына какого-нибудь захолустного священника или дьячка. Его крепкая, но будто грубо обтесанная топором фигура как нельзя лучше соответствовала известному определению: не ладно скроен, да крепко сшит. В нем не было ничего безобразного, что могло бы притягивать нездоровое любопытство, как это случается часто при встречах с людьми, отличающимися от других каким-либо физическим недостатком. Нет, совсем нет! Скорее всего его можно было бы назвать деревенским увальнем с медленными движениями его физически неразвитого тела, но с присущей таким увальням медвежьей ловкостью. Мне он почему-то напоминал Митьку из "Князя Серебряного" - впечатление, усилившееся после того, как я увидел его в бою под ст.Усть-Лабинской, где мы сошлись с красными почти в рукопашную и где он, плунув в руки и ухватив свою винтовку за штык, начал приближаться к стоявшему против него "товарищу", скача как-то боком, видимо, приноравливаясь нанести удар. В моем представлении его сходство с Митькой увеличивалось еще больше благодаря необыкновенному благодушию, в котором он если и не превосходил Митьку, то, во всяком случае, и не уступал ему, и если не обладал сказочной силой последнего, все же недалеко отставал от нее.

Лицо его принадлежало к типу тех лиц, которые не поддаются с описанию, и если вы встретите его на улице, то пройдете мимо, не обратив внимания: 13-й на дюжину! Но сели бы вам пришлось случайно присмотреться к нему попристальнее, то вас не может не поразить выражение его глаз. Как определить их? Если правда, что "глаза ость зеркало души", то я бы сказал: душа, стоящая перед Богом. В них есть что-то до того светлое, до того умиленное, до того покорное, что вы невольно остановитесь и еще долго потом будете вспоминать эти глаза.

Произведенный в прапорщики чуть ли не за 15 дней до захвата власти большевиками, по окончании какой-то школы, он или плохо, или совсем не усвоил даже самых зачатков военного искусства и признавал это и сам, ничуть не обижаясь за сыпавшиеся на него замечания и даже взыскания и не теряя своего благодушия.

Никогда не слышавший свиста пуль, не видавший фронта Великой войны, он сразу оказался в Армии ген.Корнилова среди офицеров, прошедших уже "огонь, воду и медные трубы". На мой вопрос, как он попал в Армию, ответил одним словом: - "А пришел".

Тогда еще многие офицеры приводили различные причины, побудившие из вступить в Армию, и хотя они были, конечно, одними и теми же, но высказывались весьма своеобразно: так, например, один из офицеров заявил, что он вступил в Армию потому, что ему "надоели семечки"! (подсолнечная шелуха: главное завоевание революции).

Быховец с поразительной ясностью объяснил свое пробывание в Армии :

- Защищать Веру Христову.

Еще до первого кубанского похода приобрел он довольно оригинальную известность в рядах своего взвода благодаря одной, неизвестно откуда взявшейся привычке, а может быть и не привычке (некогда было ей укорениться), заключавшейся в том, что при заряжении винтовки он неизменно, вставив пятый патрон в ствол, осторожно спускал курок, пренебрегая предохранительным взводом. Результат бывал всегда один и тот же: стукнутая прикладом об пол винтовка посылала пулю в небо, а находившиеся по соседству офицеры, после первого испуга и недоумения, посылали всеь богатый лексикон известных им нецензурных слов по адресу прапорщика Быховца.

Начало этой серии случайных выстрелов относится еще ко времени, предшествовавшему походу. Обыск на Темиринке. По сведениям нашей контр-разведки, прибывший из Петрограда большевистский комиссар находится в одном из домов, и для поимки его взвод первой роты, в полной ночной тишине, окружил какое-то здание. Приказано быть особенно внимательными и не производить никакого шума. И вот, в самый патетический момент, раздался оглушительный выстрел. Поймали?

Увы, этот выстрел не означал поимку: по еще неизвестной тогда причине выстрелила винтовка прап.Быховца!

Задонье. 1-ое отделение 3-го взвода несет караульную службу на электрической станции. Часовым в машинном отделении стоит прап. Быховец. Неожиданный выстрел часового взбудоражил весь караул. Нападение! Ничуть не бывало: выстрелила винтовка прап.Быховца! Однако, тогда же была выяснена причина столь странного поведения этого послушного и далеко не своенравного оружия.

Первый Кубанский поход. После очередного выстрела, вне всяких норм и понятий, взбесившийся кап.Згривец, после чудовищной угрозы поставить под винтовку (взыскание, не могшее быть примененным к офицеру), назначил прап.Быховца ночным дневальным вне очереди. Быховец покорно снес наказание и при возвращении из наряда, войдя в хату, поставил свою винтовку; в тот же момент раздался выстрел!

В другой раз, тоже возвратившись из внеочередного караула, он еще не успел поставить свою винтовку, как уже кап.Згривец овладел ею и открыл затвор: курок был спущен, из казенной части ствола выскочил вставленный туда патрон!

Таким необыкновенным постоянством в верности самому себе он приобрел во взводе прозвище: прапорщик Пульни, впервые данное ему Згривцем. Слово это, вероятно, происходило от простонародного слова "пулять" вместо "стрелять" и словно прилипло к Быховцу, на что он не только не обижался, но и сам находил его подходящим.

Я не думаю, чтобы он понимал хоть что-нибудь в боях, но никогда не отставал и добросовестно делал все то же, что и другие. Во время боя ни одного чувства не изображалось на его спокойном и благодушном лице: ни страха, ни беспокойства, ни озлобления. И мне всегда казалось, что его полное равнодушие к своей судьбе покоилось на его глубокой вере. Я неоднократно замечал, что перед началом боя он крестился, после чего бывал совершенно спокоен. По окончании боя опять крестился. В смысле боевого товарищества мы нашли в нем достойного и верного соратника, на которого можно было положиться даже в самой тяжелой обстановке.

………………………..

Станица и станция взяты. Бой кончен. Из списков наличного состава роты ротный писарь, прап.Полевин, вычеркнул 7 имен, поставил против них крест и своим четким почерком сделал надпись: 24-го марта 1918 года. Станица Георгие-Афипская.

Одним из семи имен было имя прап.Быховца.

Р. {Рейнгардт Юрий}